Из Персии – с любовью: как Кристина Бошчех ведет блог об Иране и водит экскурсии по одной из самых закрытых стран мира
Восточное гостеприимство в Иране начинается с огромного стола, уставленного всевозможными яствами. Собираться за ним всей семьей — одна из тех добрых и обязательных традиций, о которых Кристина рассказывает в своем блоге и наглядно показывает во время туров с названием «Мама, я в Иране». Этот проект у Кристины и ее мужа — иранца Мамата родился несколько лет назад, начавшись с экскурсий по самым зрелищным и самобытным местам Ирана для близких друзей. Сегодня увидеть эту страну глазами семьи Бошчех мечтают тысячи людей.
Кристина, расскажите, с чего началась ваша восточная история!
Кристина: Со знакомства с Маматом. (Улыбается) Я родом из Хабаровска, а дальневосточники, как правило, ездят на отдых не в Турцию, а в ближайшие страны — Китай, Корею… Мне было 19 лет, когда я с подружкой приехала в Японию. Однажды мы зашли в кафе, где была компания мужчин, играющих в дартс. Они так увлекательно играли, что нам тоже захотелось, но все дротики были у них. Я подошла к одному из них и попросила на английском: «Дайте нам тоже поиграть». А он вдруг по-русски ответил: «Не дам».
Мамат: Потому что я, как человек опытный, понял: это подкат! (Смеется)
Кристина с мужем Маматом, свекровью Фатимой и Ольгой Родионовой
Кристина: Я совершенно не ожидала услышать отказ, тем более от горячего кавказского мужчины — так я сначала подумала о Мамате. Потом, конечно, познакомились, разговорились, и Мамат предложил поехать на следующий день в Диснейленд. Мы, 19-летние девчонки, которые в Японии ничего толком не видели, согласились. С тех пор мы виделись каждый день. Мамат ухаживал красиво и постоянно дарил цветы. Правда, в четном количестве. Однажды принес шесть синих роз — так хотел впечатлить. А когда через месяц мой отпуск закончился и пришло время уезжать, он признался мне в любви и сказал, что увезет меня из России в Японию. На том и расстались. Честно говоря, я не верила, что он серьезно настроен. Думала, сейчас уеду, а он следующую обольщать начнет. Но маме почему-то сразу сказала: у меня отношения с иранцем.
И как она отреагировала?
Кристина: Она была в шоке. Родители в принципе никогда не рассматривали для меня восточного мужа. Бабушка плакала, говорила: «У него в Иране, наверное, три жены, десять детей. Погуляет с тобой и бросит — знаем мы такие истории, смотрели у Малахова». Словом, накрутили меня так, что я сама начала переживать. Когда Мамат в очередной раз позвонил, ответила ему словами мамы: «Если ты настроен решительно, должен что-то предпринять. Что это за отношения на расстоянии?». И неожиданно для всей моей семьи он приехал в Хабаровск.
Встреча, наверное, была очень волнительной?
Кристина: Встречать Мамата в аэропорт мы поехали с родителями. Мама так нервничала, что в итоге осталась ждать в машине. Он прилетел в тонком пальто, хотя на улице зима и холод -40 градусов, в руках пакеты с подарками, персидский ковер на плече. К моему папе он обратился по-простому: «Папа, это тебе» — и вручил коньяк. Подкупил, короче. С мамой наладить контакт оказалось гораздо сложнее. Вечером за ужином она устроила Мамату настоящий допрос: чем занимаешься, где и с кем живешь, как настроен по отношению к нашей дочери, и еще сотня вопросов, от которых мне было неловко. Но проверку мамы Мамат прошел с достоинством.
Мамат: В Иране есть такая традиция: когда приходишь свататься к невесте, ее семья вправе задавать тебе любые вопросы. И даже проверить не зазорно, в случае необходимости. Был случаи, когда отцы девушек приходили с расспросами на работу к женихам, потом еще и по соседям собирали досье — для нас это в порядке вещей. Поэтому я был готов к такому.
Но в Хабаровске вы не остались?
Кристина: Мамат предложил переехать к нему в Японию, где он жил на тот момент, чтоб обеспечивать свою семью, оставшуюся в Иране. У иранцев забота о родственниках вшита в генетический код. В семьях обычно много детей. Старшие дети, как правило, отвечают за финансовое благополучие, а младшие ухаживают за родителями в старости. В Иране престарелые родители не живут сами по себе. Там почти нет детских домов. И женщины тоже не живут одни — о них всегда заботится семья. Там считают, родители дали жизнь, а дети — ноги на старость. В Японию Мамат и его двоюродный брат приехали с целью заработать, отец заложил свою квартиру, помогая сыну при переезде, и был уверен, что он не подведет. В жизни Мамата я появилась в тот момент, когда он уже был финансово независим и мог позволить себе перевезти и меня в Японию.Он как истинный мужчина взял на себя все заботы о моем переезде и жизни в этой стране.
Мамат, а что вас привлекло в Кристине, чего вы не могли найти в иранских женщинах?
Мамат: Моя мама всегда говорила: когда бог рассыпал красоту, он сначала осыпал Россию, а потом другие страны. И Кристина, конечно, сначала привлекла меня внешне. А еще мне понравилось, что она никогда не сидит на одном месте. Жена-домохозяйка, каких большинство в Иране, — для меня очень скучно. Ну и конечно, мне не хотелось ходить по семьям и спрашивать: «Отдадите за меня дочь? Какой мехрие хотите?» (Смеется)
А расскажите про эту традицию…
Кристина: Мехрие — это своеобразный брачный договор, который обязательно заключается перед браком в Иране. Это гарантия для женщины на случай развода. Обычно он исчисляется в золотых монетах, каждая из которых стоит сейчас около 500 долларов. Раньше у невест было популярно называть количество монет, соответствующее году их рождения. В моем случае это было бы 1993 монеты — примерно 996 тысяч долларов. Но когда появились «золотые аферистки» — девушки, выходящие замуж, а потом провоцирующие мужей на измену, — установили потолок мехрие в размере 100 монет. Потому что выплаты за развод были сумасшедшие. Тех иранцев, которые не могли выплатить, сажали за решетку. И в какой-то момент должников оказалась так много, что мест в тюрьмах стало не хватать.
Мамат: Сейчас с этим попроще — никто тебя не посадит, ну, обяжут взять кредит. А если не сможешь его выплатить — еще один. Ты же мужчина, отвечай за свои поступки. (Смеется)
Вы несколько лет жили в Японии, прежде чем переехать в Тегеран. Кристина, что вы знали об Иране и что вас удивило в первые месяцы жизни в стране?
Кристина: Помню, у меня была карта желаний. И одно из них звучало так: «Мы уехали из Японии навсегда». Настолько мне не нравилась эта страна для жизни. Но в своем желании я не упомянула главное — куда бы хотела переехать. (Смеется) И вот мы в Иране уже 5 лет. После Японии, где все люди стараются сдерживать свои эмоции и не лезть в чужое личное пространство, в Иране меня поразила открытость людей. Иранцы очень тактильны — тебя все время обнимают, целуют при встрече, говорят комплименты, стараются чем-то одарить, тут же приглашают в гости. И семья Мамата меня приняла очень тепло, хотя я переживала из-за разницы традиций, обычаев, религий. Но мама Мамата меня успокоила: «Ты веришь в бога — это главное. Потому что бог един». Это было великой мудростью с ее стороны.
Мамат: Русские не такие эмоциональные. Раскрываются, только когда познакомишься поближе. А у иранцев ты сразу — друг, брат. Гостю уступят свою кровать и отдадут лучший кусок мяса, и вообще могут задушить гостеприимством. (Смеется)
Кристина: В Иране есть такое понятие, как тароф, я называю это игрушечной вежливостью. Например, если по дороге в такси вы разговоритесь с таксистом, он предложит не брать с вас деньги за поездку — в знак уважения, а не потому, что он действительно решил подвезти вас бесплатно. Так что заплатить все равно придется. У меня был забавный случай с тетей Мамата. Когда мы были у нее в гостях, я сделала комплимент ее интерьеру и похвалила вазу. Она сказала — бери, это твое, и немедленно начала упаковывать. Я растерялась — даже не было мысли забирать вазу, я не понимала, как быть, а тут еще и Мамат, как назло, куда-то запропастился. На помощь пришла свекровь. Она деликатно ответила хозяйке дома, и та, как ни в чем не бывало, поставила вазу на место. Обычай такой — отдать гостю все понравившееся. Гость на Востоке — святое.
Мамат: Вот был бы позор семье, если бы ты приняла подарок! Сказали бы: «Пришла и вазу забрала». (Смеется) Очень много обычаев и традиций, которые следует знать, живя в восточных странах.
Интересно, кто в вашей паре глава семьи? Вы больше европейская или восточная пара?
Кристина: Последнее слово всегда за главой семьи — Маматом. И обычно это: «Да, любимая».
А разногласия бывают?
Кристина: Как и у всех семей. Но споры у нас обычно не по бытовым вопросам, а по ведению бизнеса. Когда мы жили в Японии, Мамат был категорически против, чтобы я вела свой блог. Как и любой восточный мужчина, он ревнив, не хотел, чтобы я показывала себя.
Мамат: Но однажды я подумал: а если это ее призвание, шанс, который она не должна упустить? Я долго боролся со своими устоями и убеждениями, в итоге согласился. Но с условием, что в блоге не будет ни одного ее снимка.
Кристина: А когда мы переехали в Иран, окончательно сдался. (Смеется) В этом смысле он настоящий герой — не каждый восточный мужчина согласится, чтобы его женщина вела свой блог, фотографировала мужа и показывала его семью. Первое время наши иранские родственники были в недоумении, а потом привыкли. И сейчас говорят: не мешайте Кристине, она работает. Почти вся наша огромная иранская семья читает меня с помощью переводчика. Мама Мамата — активная пользовательница соцсетей и гордится мной. «Моя прекрасная королева, люблю тебя», — так она подписала одну из фотографий со мной.
Мамат, вы сейчас активно участвуете в развитии блога Кристины — часто появляетесь в кадре и, полагаю, за кадром…
Кристина: Это было одно из его условий — выставлять фото с мужем. И все снимки в блоге — дело рук Мамата.
Мамат: Я с детства любил фотографировать, попросил моего дядю из поездки в Японию привезти фотоаппарат. Сейчас у меня их целая коллекция. Поэтому для меня нетрудно сделать кадр в красивом месте или снять видео с Кристиной, ее подругами и нашими туристами.
Кристина была тепло принята семьей своего мужа. На фото – со свекром Акбаром
А как вам пришел в голову проект «Мама, я в Иране»?
Кристина: Когда мы приехали в Иран, я решила вести свой блог. Это необычная страна, а Мамат смог показать ее в самом лучшем свете. Когда я начала публиковать посты, одна из подписчиц написала: «Кристина, ну что вы все врете! Вы же не в Иране!». И мне стало так обидно: люди же совсем ничего не знают об этой стране. И за завтраком я сказала Мамату: «Слушай, а как было бы здорово привезти сюда людей и показать им всю эту красоту?».
Мамат: Я, конечно, поддержал. Как иначе?!
Кристина: Я стала в блоге больше показывать исторические места, писать о культуре и традициях. В какой-то момент мне начали писать люди: «Как было бы интересно увидеть Иран вашими глазами. Мы бы хотели такого гида». В конце 2018 года мы с Маматом собрали первую группу, организовали тур по городам и показали реальную страну — безопасную, красивую, интересную, гостеприимную. Когда мы с «первопроходцами» прощались в аэропорту, они плакали от эмоций. У нас так заканчивается каждый тур — слезами восторга. Проект «Мама, я в Иране» зародился на большом желании показать людям, как здесь хорошо.
Такое название было выбрано неслучайно?
Кристина: Его нам подсказала девушка-туристка. Дело было ночью, по дороге в отель она записывала голосовое сообщение: «Мама, я в Иране». В этот момент я представила реакцию мамы. Думаю, это как нельзя лучше отражает суть нашего проекта: «Мама, я в Иране» — это начало чего-то нового и неизведанного.
Знаю, что участникам ваших туров вы всегда дарите особенные подарки…
Кристина: Да, в аэропорту мы вручаем набор путешественника по Ирану, а в последний день поездки — свечу, которая загорается и через 20 минут дает тайное послание в виде восточной мудрости. Все для того, чтобы каждый из наших гостей уехал с сердцем, наполненным любовью к этой удивительной восточной стране. Таким, какое бьется в груди у нас с Маматом.
Забота о близких для иранцев – важнейшая задача. На фото – лишь малая часть огромной семьи Мамата, частью которой рада быть Кристина
Stylist: Mitra Kermanshahi
Makeup artists: Maryam Bakhtiyari, Zara Nikmanehsh, Kimia Beauty, Elena Noruzi
Hair artists: Saqar Arzandi, Ainaz Bayat
Producer: Olga Zakatova
Photo assistant: Ali Roshangari
Production assistants: Yanina Pilihovski, Elizaveta Kondakova
